М.И. Глинка «Арагонская Хота»
Тема Испании была одной из самых модных в эпоху Романтизма. В литературе, искусстве и театре того времени то и дело воспевали эту удивительную солнечную страну с древней историей и колоритными традициями. Не обошел ее своим вниманием и М.И. Глинка . Композитор никогда не скрывал своей любви к загранице, ведь он с самого детства мечтал побывать в далеких странах. Но среди прочих его более всего как раз привлекала Испания. Свои восторженные впечатления от пребывания в южном государстве он воплотил в двух «Испанских увертюрах». Первая из них – пышная и торжественная «Арагонская хота».
Историю создания «Арагонской Хоты» Глинки, содержание произведения и множество интересных фактов читайте на нашей странице.
История создания
Впервые о создании «Блестящего каприччио для большого оркестра на тему Арагонской хоты», а именно так изначально называлось это симфоническое произведение, задумался в 1844 – начале 1845-х гг., когда находился в Париже. Во французской столице композитор постоянно встречался с Г. Берлиозом , который лично знакомил его со своими творениями. В один из вечеров он представил на суд Михаила Ивановича «Римский карнавал». Прослушивание этой программной увертюры напомнило Глинке о его итальянском путешествии, и он решил во что бы то ни стало сочинить концертные пьесы для оркестра под названием «Живописные картины».
За написание первого сочинения из этого цикла он пообещал взяться сразу по приезду в Испанию, и помочь ему в этом должен был местный фольклор, который он намеревался тщательно изучить.
В 1845 году в день своего рождения Михаил Иванович отправляется в путешествие по Испании. По дороге в Мадрид Глинка посещает Вальядолид, где получает первые, наиболее яркие впечатления от испанской культуры. Больше всего русского композитора удивляло то, как жители этого города проводили свои вечера – соседи собирались целыми семьями, играли на музыкальных инструментах, пели и плясали.
Во время одного из таких собраний сын местного предпринимателя Феликс Кастильо исполнил на гитаре арагонскую хоту. Глинка был настолько впечатлен услышанным произведением, что сохранил его в памяти вместе со всеми вариациями, которые исполнил юноша. Приехав в Мадрид, композитор тут же сел за создание «Блестящего каприччио».
Изначально Глинка подразумевал, что его каприччио будет звучать в мадридском театре. С незапамятных времен в нем существовала традиция исполнения симфонических пьес перед спектаклем, и Михаил Иванович рассчитывал, что его сочинение будет увертюрой или интермедией к какому-либо драматическому представлению. Однако этому намерению не суждено было сбыться – премьера его произведения состоялась только в 1850 году в Петербурге. Только тогда оно уже носило другой заголовок – «Арагонская хота». Дирижировал им К. Ф. Альбрехт.
Интересные факты
Впервые услышав арагонский вариант хоты, Глинка воспринял ее как самое типичное выражение испанского характера – этот танец стал для него символом самой Испании. В своем произведении он попытался воплотить истинный дух этой великой страны и огненный темперамент ее жителей.
Для «Арагонской хоты» Глинка избрал стройную классическую сонатную форму, и мастерки сумел совместить в ней принципы сонатности и вариационности. Такая трактовка формы кажется вполне естественной, ведь в основе произведения лежит подлинная народная тема, которой изначально присущи приемы варьирования. Основной контраст в произведении создается между торжественным, строгим вступлением, и летящими, ликующими темами сонатного аллегро.
В толковании Интродукции музыковеды несколько расходятся. Одни видят в призывных фанфарах и последующем сосредоточенном повествовании сбор на праздник толпы народа, другие же трактуют образы вступления намного шире, ассоциируя их с далеким прошлым Испании с ее рыцарями, древними замками и живописным горным ландшафтом. Композитор словно рисует огромное пространство, создаваемое горными высями и бесконечными далями – октавному унисону струнных отвечает «эхо» деревянных духовых, перерастающее в героический возглас валторн и труб .
После сурового вступления перед зрителем разворачивается изящная танцевальная сцена: появляются темы главной партии – мелодия арагонской хоты и кантиленный страстный напев у деревянных духовых. Главная тема хоты соткана из звонких пассажей, имитирующих звучание гитары – исполняют ее арфа и две солирующие скрипки на фоне пиццикато струнных. Вторая тема хоты в исполнении низких тембров струнных, арфы, деревянных духовых и кларнета создает яркую одну живописную зарисовку, которыми богата вся партитура увертюры. Побочная партия родственна главной - это утонченный, скерцозный образ, основанный на тех же танцевальных ритмоинтонациях.
В разработке темы обретают мужественную, волевую экспрессию, и звучат с особым размахом – испанский характер обнаруживает скрытый воинский пыл. В репризе же темы увертюры сливаются в вихре победного танца, а всю грандиозную картину пляски завершает последний штрих – опять звучат призывные фанфары, которые приглашали народ на праздник.
Балет «Арагонская хота»
Идея создать испанский балет возникла у М. Фокина в 1914 году, когда он находился в Испании. Культура этого народа казалась ему удивительной и чарующей, совсем не такой, какой ее представляли на императорской балетной сцене. В современной ему России испанцы выглядели как-то зловеще, в них совершенно не было жизнелюбия и веселья. Именно по этой причине он решил создать испанский балет и показать испанский народ таким, каким он является на самом деле. Идеальным произведением в этом плане для него как раз стала «Арагонская хота» Глинки.
Премьера балета на увертюру Глинки состоялась 29 января 1916 года в Мариинском театре. Художником постановки стал Александр Головин, прославившийся своей любовью к испанской тематике. Декорации к «Хоте» он сделал строгие и очень простые – чистое небо с разбросанными по нему облаками, яркое солнце, поросший травой пригорок, мост и крыши крестьянских домиков. Уникальность постановки заключалась в том, что горизонт располагался очень низко, и зрители видели всех танцовщиков на фоне воздуха. Все критики в один голос восхищались спектаклем, восхваляя каждую его драматургическую составляющую. Балетовед А. Волынский дал очень емкую характеристику этой постановке: «Бриллиантики настоящего искусства танца нанизываются на золотую нить мелодии Глинки».
Несмотря на то, что «Арагонская Хота » сплошь соткана из испанских народных мотивов, музыковеды настаивают на том, что все же оставил в ней отчетливо слышимый русский знак. Якобы, композитор, при всей любви к испанской романтике, ни на миг не оставлял мысли о своих корнях, и именно поэтому в финале сочинения подчеркнул, что оно принадлежит перу русского композитора. Вслушайтесь в последний каданс увертюры, ведь именно в нем спрятана характерная черта отечественной музыки – он плагальный.
Видео: слушать «Арагонскую хоту» Глинки
Теперь нужно обратиться к путешествию М. И. Глинки в Испанию - очень важному событию в формировании «испанского» стиля в русской классической музыке. К счастью, сохранилось много документов о путешествии, и самым ценным являются «Записки» композитора, где он не только детально описал, что видел и слышал, но и записал народные испанские мелодии. Именно они легли в основу некоторых произведений русских композиторов об Испании. Мы обратимся к двум текстам - к испаноязычной книге А. Канибано «Испанские заметки Глинки» (Caсibano, 1996), а также к книге С. В. Тышко и Г. В. Куколь «Странствия Глинки. Комментарий к «Запискам». Часть III. Путешествие на Пиренеи или испанские арабески» (Тышко, Куколь, 2011). А. Канибано описывает представления жителей Западной Европы об Испании в XVII - XIX вв. - и Испания здесь предстаёт как ориентальная страна. Более того, эти представления во многом совпадают с тем, что думали европейцы о Востоке. Здесь наблюдается такая же ситуация, как с книгой Э. Саида - уроженец Востока написал об ориентализме (представлениях Запада о Востоке), а уроженец Испании А. Канибано написал о восприятии Западом Испании как ориентальной страны.
Исследователь указывает, что в Испании проживали евреи, мориски, цыгане и негры - а все они в ориенталистском дискурсе объединяются термином «люди Востока». Уже в XVII в. сформировались несколько идей, которые для европейцев были ориентальными: гарем, купальня, похищение из сераля (достаточно вспомнить оперу В. А. Моцарта). Европа создала концерт ориентального после Великой французской революции, когда она была озабочена поиском идентичности. Возникла потребность в чём-то отдалённом, отличном, Другом - чтобы утвердить собственные традиции. Однако Европа не стремилась изучать другие культуры, но лишь сфабриковала прототип, который отвечал её потребностям. Андалусия, и в особенности Гранада, была для европейских романтиков (термин А. Канибано - но известно, что ориентализм был одной из главных идей в романтизме, поэтому противоречий с нашей концепцией здесь нет) воротами в ориентальный мир. Восток был мечтой, мифом, отдалённым и (потому) желанным, местом земного рая, где можно спокойно нарушить все табу «западного» человека. Однако у этой мечты была и другая сторона: Восток - это также нечто злое, мистическое, жестокое. И, определяя Восток таким образом, житель Западной Европы встречался с собственными ценностями. Европа изобрела Восток для своих целей. Эта мода на ориентальное выражалась и в музыке - однако и здесь Западная Европа шла по пути изобретения, имитации. Восточные ритмы и мелодии были адаптированы к стандартам западноевропейской музыки (= испорчены), в результате сформировались музыкальные средства («восточная гамма», хроматизм, увеличенные секунды, определённые ритмы и т. п.), которые указывали на ориентальный характер сочинения. Произведения об Испании создавались западноевропейскими композиторами ещё с XVII в. (Caсibano, 1996, 20 - 21).
Всё, что было сказано о Востоке, применимо и к Испании. М. И. Глинка прибыл в уже ориентализированную Испанию - и вдохновился именно этим её образом. Чтобы подтвердить данный тезис, обратимся к «Запискам» композитора и комментариям к ним. Следует уделить внимание тому, что М. И. Глинка видел и слышал в Испании, как это интерпретировал и тому, какое объяснение даётся в комментариях к его запискам. Первым впечатлением русского композитора от испанской музыки было разочарование: музыканты стремились воспроизводить итальянскую и французскую традиции - самые передовые традиции в начале XIX в. - но М. И. Глинка, как и другие путешественники, посещавшие Испанию, ожидал найти экзотику, а не уже известные всем Италию и Францию. Главным здесь является то, что испанцы действовали совершенно сознательно. Их не могло устраивать то, что в глазах европейцев Испания является отсталой, дикой страной, поэтому они желали репрезентировать себя как часть (развитой) Европы и создавали ту музыку, которая (как им казалось) соответствует ведущим европейским тенденциям. Однако у самих европейцев это вызывало лишь раздражение. Как следствие, М. И. Глинка сделал вывод о том, что подлинную, народную, аутентичную испанскую музыку нужно искать не в театрах крупных городов, а где-нибудь ещё (Тышко, Куколь, 2011, 125 - 127). Если описывать эту ситуацию в терминах ориенталистского дискурса, то получится следующее: испанцы так или иначе осознавали, что их страна ориентализирована европейцами - и пытались с этим бороться. Ориентализация - это не просто процесс, который направлен в одну сторону, он может встретить сопротивление.
Итак, целью М. И. Глинки стал поиск «настоящей» испанской музыки. И это ему удалось: 22 июня 1845 г. в Вальядолиде композитор начал записывать в особую тетрадь испанские мелодии, которые слышал в исполнении местных жителей (далеко не всегда профессиональных музыкантов, но имевших талант и, разумеется, знавших национальную музыку). Эти мелодии стали основой для первых произведений в испанском стиле. Так, М. И. Глинка записал арагонскую хоту (здесь - без кавычек!), которую при нём играл на гитаре Феликс Кастилья, и впоследствии - осенью 1845 г. - создал из мелодии с вариациями пьесу «Capriccio brillante». Князь Одоевский посоветовал назвать её «Испанской увертюрой», а нам пьеса известна под названием «Арагонская хота». М. И. Глинка записал и другие хоты: вальядолидскую (на мелодию которой был написан романс «Милочка»), астурийскую (Тышко, Куколь, 2011, 160, 164 - 165). По поводу «Арагонской хоты» С. В. Тышко и Г. В. Куколь отмечают один важный момент: в феврале 1845 г. Ф. Лист, по окончании собственного путешествия по Испании, написал «Большую концертную фантазию», где использовал тему хоты, которую только через несколько месяцев зафиксировал М. И. Глинка. Ф. Лист был первым - но «Арагонская хота» была создана совершенно самостоятельно, без внешних влияний (Тышко, Куколь, 2011, 214 - 215). Развитие «испанского» стиля в западноевропейской музыке - тема отдельного исследования, мы же на данный момент хотим отметить лишь то, что «испанский» стиль - это не только русское «изобретение».
Записывая испанские мелодии, М. И. Глинка столкнулся с трудностью - музыка была непривычна для него, отличалась от того, что он знал, в целом трудно поддавалась нотной записи, и поэтому он идентифицировал характер этой музыки как … арабский (Тышко, Куколь, 2011, 217). С одной стороны, русский композитор был прав - в комментариях к «Запискам» неоднократно указано, что испанская музыка (хоты, сегидильи, фанданго, фламенко - по утверждению исследователей, символы испанской культуры того времени) имеет арабские (и не только) корни. С другой стороны, нельзя отрицать, что М. И. Глинка мыслил, как композитор-ориенталист: в странах Арабского мира он не был, арабскую национальную музыку не слышал, но это не помешало ему дать подобное определение испанской музыке. Причём «арабскую» музыку композитор услышал не один раз (в Мадриде, осенью 1845 г.; в Гранаде, в январе 1846 г.) (Тышко, Куколь, 2011, 326). А зимой 1846 - 17847 гг. он посещал танцевальные вечера, где национальные певцы, по его утверждению, «заливались в восточном роде» - данная формулировка позволяет нам с уверенностью утверждать, что Испания в представлении русского композитора была ориентальной страной (Тышко, Куколь, 2011, 472 - 473). М. И. Глинка писал Н. Кукольнику: «Национальная музыка Испанских провинций, находившихся под владычеством мавров, составляет главный предмет моего изучения …» (Тышко, Куколь, 2011, 326) - то есть, во-первых, он понимал и признавал, что Испания ориентализирована, а во-вторых (следовательно) имел определённые - ориенталистские - ожидания (музыка будет «арабской»). Ожидания подтвердились.
В Гранаде М. И. Глинка познакомился с цыганкой и, узнав, что она умеет петь и танцевать, пригласил её с товарищами на вечер. По мнению композитора, старый цыган на вечере плясал слишком непристойно. Непристойные танцы цыган - ещё один важный элемент в образе ориентальной Испании. С. В. Тышко и Г. В. Куколь отмечают, что цыганская культура стала неотъемлемой частью жизни в Андалусии, а испанская цыганка - гитана - стала узнаваемым символом искусства XIX в., в том числе русского. Но далее в тексте содержится риторическое восклицание: «Что уж говорить о мировом символе, воплотившемся в Кармен …» (Тышко, Куколь, 2011, 366). Это восклицание не единственное, но все они вызывают недоумение. Кармен упоминается в достаточно большом пассаже, посвящённом андалусским женщинам. С. В. Тышко и Г. В. Куколь указывают, что в начале XIX в. о привлекательности андалусок ходили легенды. Литературный критик В. П. Боткин писал о завораживающем блеске глаз, бронзовом цвете кожи, нежной белизне лица, наивности и дерзости андалусок, единственной потребностью которых была потребность любить; А. С. Пушкин восхищался ножками андалусских женщин (а поэт, в отличие от В. П. Боткина, и в Испании не был). Исследователи отмечают в характере андалусок такие черты, как невежественность, своенравие, неукротимость - и доказательством для них служат слова героя новеллы «Кармен» Хосе о том, что андалусок он боялся (Тышко, Куколь, 2011, 355 - 360). Такая позиция может вызвать как минимум удивление - ведь здесь осуществляется апелляция к произведению французского писателя (а потом к сочинению французского композитора), где испанская цыганка Кармен показана такой, какой французы хотели её видеть - но ведь это не означает, что цыгане на самом деле были такими! На наш взгляд, нельзя судить о цыганках по Кармен, нельзя основывать свои выводы на ориенталистском произведении, где можно найти только представления авторов, из которых не следует, что всё так и было в реальности. Если исследователь действует подобным образом, то есть основание его самого назвать ориенталистом.
Но вернёмся к нашей теме. Цыганская культура действительно была важной частью культуры испанской - и частью ориентального образа Испании. А. Пиотровска указывает на то, что образ испанских цыган - это, прежде всего, образ привлекательных и непристойных цыганских танцовщиц (Piotrowska, 2013). Таким же было мнение М. И. Глинки. Однако он действительно интересовался цыганами и даже, скорее всего, был в Эль Малекон - месте, где собирались цыгане. Кроме того, он познакомился с Антонио Фернандесом «Эль Планетой» - цыганским кузнецом, «национальным певцом», хранителем старейших аутентичных традиций, от которого были получены первые в истории нотные записи фламенко (Тышко, Куколь, 2011, 424, 483).
С. В. Тышко и Г. В. Куколь уделяют внимание происхождению и особенностям фламенко - и из их описаний можно легко сделать вывод о том, что фламенко также являлось частью ориентальной испанской культуры. Истоки фламенко находятся в арабской, цыганской, испанской (андалусской) и греко-византийской культурах. Первые профессиональные исполнители в стиле канте хондо (первый стиль фламенко) появились в испанских патио, пивных, тавернах в конце XVIII в., когда возрос интерес публики к ориентальным танцам и песням, причём чем больше они содержали цыганского или мавританского, тем более экзотическими являлись (Тышко, Куколь, 2011, 478). Соответственно, в Испании конца XVIII в. наблюдалась точно такая же ситуация, которая имела место в Европе XVII в., когда актуальной стала турецкая музыка (Rice, 1999). «Испанский» стиль формировался в той же логике, что и другие ориенталистские стили. Музыка фламенко - свободно-импровизационная и изощрённо виртуозная. Мелодии («в восточном роде») содержат интервалы меньше полутона, множество украшений. Сложным является их ладовое строение - наблюдается комбинация фригийского, дорийского, а также арабского «макам хиджази» ладов. Сложны и ритмы фламенко, к тому же в музыке много полиритмии (Тышко, Куколь, 2011, 479 - 480). Всё это было совсем непривычно для М. И. Глинки (как для европейского музыканта), поэтому он и испытывал трудности в записи и понимании музыки фламенко.
Наконец, обратимся к цыганским танцам, которые видел русский композитор. По поводу них он писал следующее: «Но примечательно - и в наших северных и западных краях в такое трудно поверить, - что все эти странные, незнакомые, небывалые для нас движения сладострастны, но в них не чувствуется ни малейшей разнузданности …» (Тышко, Куколь, 2011, 477 - 478). М. И. Глинка проводит воображаемую границу, разделяя «свои» «северные и западные края» и незнакомую Испанию, расположенную, очевидно, на «юге и востоке» - то есть, являющуюся частью ориентального мира. Именно такой - ориентальной (и ориентализированной), с арабской музыкой и танцами прекрасных цыганок - предстала Испания перед М. И. Глинкой, одним из основоположников «испанского» стиля в русском музыкальном ориентализме.
Стал первым русским композитором, побывавшим в Испании. Непосредственным толчком к решению посетить эту страну явилось известие о поездке в Испанию – впрочем, в 1840 году, будучи в Париже, композитор признавался, что желание побывать там испытывал уже давно. Но намерение свое он осуществил не сразу, а только пять лет спустя. За это время Михаил Иванович великолепно освоил испанский язык, благодаря чему во время своей поездки он мог беспрепятственно объясняться с испанцами.
И вот наконец в 1845 г. – как раз в тот день, когда ему исполнился 41 год – композитор пересекает испанскую границу. Какая область испанской музыки интересовала его в первую очередь? Разумеется, не профессиональная, которую можно было услышать в театрах – она находилась под таким сильным влиянием итальянской музыки, что говорить применительно к ней о каком-либо национальном своеобразии было сложно. По этой причине обращает взор на то, что он называет «напевами простолюдинов» – и в этом деле он действительно преуспел, записав свыше двух десятков народных испанских мелодий. Возможность познакомиться с подобными напевами предоставляется ему еще до прибытия в Мадрид, куда он направляется через Бургос и Вальядолид.
В Вальядолиде встречает гитариста Феликса Кастильо. В исполнении этого музыканта он услышал арагонскую хоту – испанский народный трехдольный танец, и эта мелодия становится для композитора одним из самых ярких испанских впечатлений, а для его соотечественников – своеобразной «музыкальной эмблемой» Испании. Это стало возможным благодаря симфоническому произведению, за работу над которым принялся сразу же, как прибыл в Мадрид. Этой симфонической увертюре он дал заглавие «Блестящее каприччо на тему Арагонской хоты», ныне же оно более известно под более кратким наименованием «Арагонская хота». Это действительно блестящее произведение, создающее пленительный образ Испании с яркими красками ее природы и пламенными страстями ее жителей.
Увертюру, имеющую сонатную форму, открывает величественное минорное вступление в медленном темпе с красочными гармоническими сопоставлениями, фанфарными оборотами медных духовых и решительными восходящими мотивами струнных. Это своеобразная характеристика «места действия».
Вступление непродолжительно, и непосредственно за ним следует главная партия, в которой заложен внутренний контраст. Состоит она из двух тем. Первая из них – та самая мелодия хоты, которую слышал в Вальядолиде, в экспозиции увертюры она звучит у солирующей скрипки. Вторую – более напевную тему – интонируют поочередно (по одной фразе) гобой, кларнет и флейта. Деревянные духовые участвуют и во втором проведении первой темы. Оркестровка хоты подражает испанской народной музыке: пиццикато струнных имитирует звучание гитары, кроме того, используются кастаньеты.
Побочная партия не контрастная главной, напротив – две составляющие ее темы родственны двум темам главной, а их обороты вплетаются в сопровождение. Сходство тем усиливается единой гармонической структурой, характерной для хоты: тоника-доминанта-доминанта-тоника.
В развитии, сочетающем приемы варьирования и мотивной разработки, темы драматизируются и приобретают звучание напряженное, суровое и даже грозное. Элементы хоты звучат на фоне грохота литавр, но постепенно ее очертания восстанавливаются – и танцевальная мелодия вновь предстает во всем блеске. В едином потоке вихревой пляски сливаются все темы увертюры. В коде возвращается музыкальный материал вступления – фанфарные обороты – но здесь, окрашиваясь в мажорные тона, они звучат не сумрачно, как в начале увертюры, а празднично.
В Мадриде, где была написана «Арагонская хота», существовала традиция – в драматическом театре перед началом спектаклей исполнялись симфонические пьесы, и надеялся, что одной из них станет его испанская увертюра. Но надежды композитора не оправдались, и премьеры пришлось ждать пять лет. Состоялась она в Санкт-Петербурге в марте 1850 г.
Музыкальные Сезоны
Из истории известно, что Михаил Иванович Глинка в 1845-47 годы – путешествовал по Испании и изучал народную музыку. Он, вообще-то изучал не только испанскую музыку, но и итальянскую, учился пению бель канто (bel canto ) и в ранний период творчества «впитывал» в себя как губка всю музыку, которую только слышал. Например, его ранние ноктюрны по стилю приближены к миниатюрам Шопена. Это вполне нормально, если учесть, что консерваторий, где обучают музыке, в России тогдаеще не было, и надо было у кого-то учиться. Позже, в зрелом возрасте, Глинка осуществил свою мечту – соединить русский мелос (крестьянский фольклор, который он великолепно знал) с западной музыкой.
«Испанские мотивы» можно услышать не только в творчестве Глинки, но и других выдающихся композиторов: Балакирев «Увертюра на тему испанского марша», , Лист «Испанская рапсодия», «Хота из С еми испанских песен» Фалья.
Но прежде, чем отправиться в Испанию в музыкальное путешествие по следам Глинки, заглянем в глубину истории и посмотрим, откуда взялась хота.
Хота – испанский народный танец в трехдольном метре. Генетически хота связана с культом Пиларской божьей матери – святой покровительнице Арагона – и с празднествами в ее честь. В начале XIX века хота распространилась по всему полуострову, проникла на Балканские и Канарские острова и была завезена из Испании в Америку, Аргентину, Мексику, Перу. Исследователи насчитывают на территории Испании до ста разновидностей хоты.
Классический тип хоты – Арагонская. Она существует в трех видах: как танец с пением, как самостоятельная песня и как инструментальная пьеса. Танцуют хоту парами, с кастаньетами. Для Арагонской хоты используют особые кастаньеты – так называемые «пульгареты », звучащие сильнее и резче обычных .
Арагонская хота – оживленный, подвижный, энергичный танец, аккомпанирует ему инструментальный ансамбль «рондалья ». Полная хота включает в себя еще и пение. Поет обычно тот участник хоты, который не танцует.
Классическая арагонская хота является предметом национальной гордости. Во время осады с наполеоновскими войсками Сарагосы, защитники города, бросаясь в бой, воодушевляли себя пением хоты. Сохранились героико-патриотические хоты, например, «Хота Пиларской девы». Почти в каждой провинции Испании имеется свой тип хоты.
Помимо хоты, объединяющей в единое целое танец, пение и музыку рондальи , широко распространена хота, представляющая собой самостоятельную песню. Есть «Хота новобранцев», «Свадебная хота», «Хота жнецов», «Хота сборщиков винограда».
В произведении Глинки призывные торжественные фанфары в начале приглашают к хоте всех желающих. И когда все собрались, изящная трехдольная мелодия зажигает сердца и глаза, передает красочный мир народной Испании, южной природы и быта. Кастаньеты в оркестре, которые обычно не входят в классический состав, блестяще передают огненную пылкость, стремительность испанского танца. Основная мелодия не просто повторяется несколько раз в вариантном развитии. Она словно передает разные настроения – и танцевальные, и боевые, и торжественно-свадебные, и таинственные. Словно все разновидности традиционной хоты проходят перед нами, как экскурс в Испанию. Глинка проводит нас по тем местам, где он сам побывал, показывает, что видел и слышал, что чувствовал. И путешествие это, надо сказать, очень увлекательно.
Инна АСТАХОВА
Испанская тема не раз привлекала внимание европейских композиторов. Они разрабатывали ее в произведениях разных жанров и в некоторых случаях им удалось не только сохранить своеобразие национальной характерности, но даже предвосхитить искания испанских композиторов, помочь им найти новые пути. Иными словами — в других странах писали не только об Испании, но и для Испании. Так создавалась европейская музыкальная испанистика. К испанским фольклорным жанрам обращались композиторы разных стран. В XVII столетии Корелли написал скрипичные вариации «La folia» на испанскую тему, которая впоследствии обрабатывалась многими композиторами, в том числе Листом и Рахманиновым. «La foliа» Корелли явилась не только выдающимся произведением, сохранившим популярность и поныне, но и одним из краеугольных камней европейской музыкальной испанистики. На этой основе были созданы лучшие страницы европейской музыкальной испанистики. Они были написаны Глинкой и Листом, Бизе, Дебюсси и Равелем, Римским-Корсаковым и Шабрие, Шуманом и Вольфом. Перечисление этих имен говорит само за себя, напоминая о произведениях, известных каждому любителю музыки и вводящих в мир образов Испании, по большей части — романтических, полных красоты и поэзии, увлекающих яркостью темперамента.
Все они находили в Испании живой источник творческого обновления, с любовью перевоплощали они поэтический и музыкальный фольклор Испании в своих произведениях, как это, например, произошло с увертюрами Глинки. Отсутствие непосредственных впечатлений возмещалось в общении с испанскими музыкантами, в особенности — исполнителями, выступавшими во многих странах. Для Дебюсси важным источником явились концерты на Всемирной выставке 1889 года в Париже, усердным посетителем которых был и Римский-Корсаков. Экскурсы в область испанского были особенно частыми у композиторов России и Франции.
В первую очередь в русской музыке, ибо ее испанские страницы получили всемирное признание и явились проявлением прекрасной традиции, заложенной Глинкой — традиции глубокого уважения и интереса к творчеству всех народов. Публика Мадрида, Барселоны и других городов, горячо принимала произведения Глинки и Римского-Корсакова.
Испанский танец из балета "Раймонда" Глазунова.
Испанский танец из балета "Лебединое озеро" Чайковского.
Партитуры Глинки много значили для ее мастеров. «Арагонская хота» и «Ночь в Мадриде» были созданы под впечатлением знакомства с живой фольклорной традицией — Глинка получил свои темы непосредственно от народных музыкантов, и самая характерность их исполнения подсказала ему и отдельные приемы разработки. Это было верно понято и оценено такими композиторами, как Педрель и Фалья. Русские композиторы продолжали проявлять интерес к Испании и в дальнейшем, они создали много разнообразных произведений.
Пример Глинки исключителен. Русский композитор прожил в Испании более двух лет, широко общался с ее народом, глубоко проникся особенностями музыкального быта страны, познакомился на месте с песнями и танцами разных областей вплоть до Андалусии.
Каприччио на тему "Арагонская хота" Глинки.
Испанский танец из кинофильма "Овод" Шостаковича.
На основе всестороннего изучения народной жизни и искусства возникли гениальные «Испанские увертюры», так много значившие для музыки обеих стран — России и Испании. Глинка приехал в Испанию, уже создав несколько произведений на испанскую тему — это были его романсы на слова Пушкина, в чьем творчестве тема Испании также представлена рядом замечательных произведений — от лирических стихотворений до трагедии «Каменный гость». Пушкинские стихи пробудили фантазию Глинки, и он — еще не побывав в Испании — написал гениальные романсы.
Романс "Я здесь, Инезилья"
Испанская увертюра "Ночь в Мадриде" Глинки.
Испанский танец из оперы"Короткая жизнь" де Фалья.
Испанский танец из балета "Дон Кихот" Минкуса.
От глинкинских романсов в дальнейшем протянулась нить к испанским страницам Даргомыжского, к «Серенаде Дон-Жуана» Чайковского, романтическим по своему характеру, отмеченным глубиной поэтического прозрения, которая делает их истинными шедеврами русской вокальной лирики.
"Серенада Дон Жуана" Чайковского.
